Как и многие мои сверстники в юношестве увлекся авиацией. По соседству с Лосино – Петровском, где мы жили, — Монинская академия, Звездный городок, Чкаловский аэродром, самолеты в небе, встречи с космонавтами. Все это рядом, все манило. Пошел заниматься в городской Клуб Юного Техника. Собрал кордовый самолет. В ДК была выставка детского творчества, мой самолет там выставили, а мне вручили значок участника. Потом собрал планер. Но здесь вышла незадача. Запускался планер с леера. Разбег. Планер взмывает высоко в небо. Я засмотрелся и прозевал момент, когда леер надо было сдернуть с планера. Планер летит колом вниз и вдребезги разбивается. Сильно расстроился и перестал ходить в кружок. Но интереса к небу у меня от этого не убавилось. В 9 классе, начитавшись про Королева С.П., нашего легендарного конструктора космических кораблей, решил поступать в ВУЗ, где бы из меня сделали будущего инженера авиации и космоса. Образ Королева С.П. для меня был идеалом, и в подражании ему я решил идти к цели, отбросив все лишнее. Бросил музыкальную школу, перестал встречаться с девушкой, сократил свои контакты с друзьями. Стал готовиться к поступлению в институт.
Слева-направо: генерал Фильченко Л.Д. - начальник политотдела Военно-воздушной академии имени Ю.А. Гагарина, космонавт полковник Шаталов В.А.
Мой главный экзамен будущей жизни приближался. С упоением листал справочник вузов. Выбор был широкий, но по стопам отца и сестры поступать в текстильный не захотел. На первую тройку вузов МГУ, МФТИ, МИФИ не замахивался. Рассматривал разные варианты. Но профиль был, конечно, космический. Бауманский не прельщал высокой нагрузкой при обучении. В МАИ — показалось, что экзамены по математике и физике сложноваты для меня. Задумывался даже о военных вузах — ракетной академии им. Дзержинского в Москве и военном вузе в Харькове. Но в конечном варианте выбор пал на Московский авиационно-технологический институт (МАТИ). И не у меня одного. В один прекрасный день лета 1971 года мы-друзья — одноклассники я, Саша Аверьянов, Володя Медников, Серега Ким поехали подавать документы в институт. Правда Серега Ким вроде как решил пойти по стопам отца и отправился в автомеханический. Ну а мы — в МАТИ. Пока заполняли заявления, вдруг появляется Серега. Говорит, что в приемном отделении его института сейчас обед, и он решил поступать вместе с нами. В результате мы с Серегой поступили, а Саша с Володей сначала пошли в армию. Но потом тоже закончили МАТИ. Добираться до учебы было не близко. Автобус до станции Монино, 1 час 10 минут на электричке до Ярославского вокзала, от Комсомольской до Таганки на метро и 10 минут от метро до института. В общей сложности в один конец более 2 часов. Но как-то в молодом возрасте было не особо утомительно. А потом отца перевели на работу в Москву. За ним в Лосино-Петровский до нашего переезда в столицу приезжала черная Волга. Папа стал брать меня с собой. Дорога проходила как раз мимо нашего института. Единственно, я просил, чтобы останавливалась машина за несколько домов до проходной. Из соображений лишних расспросов — чего-то я на номенклатурной машине езжу и кто мой отец? Дороги тогда были свободны, машин было немного. Водитель Анатолий Федорович — бывший летчик самолета, на котором Сталин летал в Тегеран. Мне казалось, когда мы ехали по Горьковскому шоссе, что у нас не машина, а самолет, который разбегается по взлетной полосе. Но так продолжалось недолго. Отцу дали в Москве квартиру, и в ноябре 1971 года мы переехали в Москву на улицу Чкалова дом 46/48. По удачному стечению обстоятельств дом находился в 10 минутах ходьбы до моего института. Учились 6 дней в неделю. Навыка записи лекций не было. Что-то сразу не усвоил по высшей математике. Понадеялся, что прочту перед экзаменом по учебнику, но увы …. На первой сессии экзамен завалил. Пересдавал после каникул. Как следствие, во втором семестре был лишен стипендии. Но потом провалов больше не было. Всю последующую учебу выдержал нормально. Стипендия у нас была неплохая. На старших курсах – 55 рублей. А зарплата инженера-выпускника вуза в ту пору составляла 110-130 рублей. Те студенты, кто подрабатывал в институте после учебы на лаборантских должностях зарабатывали в месяц до 100 рублей и несколько больше. Благодаря подработке некоторые студенты имели в месяц больше, чем потом инженерами. Кто-то из моих сокурсников, чтобы прокормиться и не получая поддержки из дома, подрабатывали в театрах на декорациях и на разгрузке вагонов.
Старший и младший Плоховы. Монинский музей авиации, август1996 года
Преподавательский состав выделялся либо авторством фундаментальных базовых учебников, либо их рецензированием. Из преподававших нам знаменитых фамилий запомнились профессор химии Толстая Марианна Алексеевна – дочка писателя Толстого Алексея Николаевича и академик Туполев Алексей Андреевич – советский авиаконструктор ТУ – 144, ТУ-160 и др. Он преподавал нам самолетостроение. Учился я на авиационно-механическом факультете по специальности двигатели летательных аппаратов. Когда пришло время постигать технологию производства, нашей группе определили специальность «двигатели летательных аппаратов – ракетные двигатели». На такую специализацию нас перевели как группу с лучшей успеваемостью. В группе подружился с Игорем Блюскиным, Юрой Рагозиным, Митей Степиным. Игорь в последующем стал моим лучшим другом по жизни. Жаль рано умер. Прожил всего 43 года. Юра потом вырос до министра в Московской области. С Митей связь потерял, но сына назвал тоже Митей.
Ближний ряд: первый слева – я, крайний справа – Юра Рагозин; дальний ряд: второй справа – Митя Степин
Учеба и студенческая жизнь были интересны и разнообразны. Лекции, практические занятия, студенческие стройотряды, вечера отдыха, картошка, овощные базы, субботники, военные лагеря, отдых в домах отдыха в студенческие каникулы, спортивные секции, практика на предприятиях. Спустя годы трудно определить, какие же изучаемые предметы пригодились в последующей работе. Наверное, точнее всего на этот вопрос тогда еще ответил мой приятель Юра Рагозин: ”Наш интеллектуальный уровень формировала сама среда. Это не только преподаватели, но и само студенческое окружение.” Например, математика. Но зачем она нам-будущим инженерам-технологам космической отрасли была нужна? Спустя годы познакомился с доктором физико-математических наук Владимиром Ивановичем Киреевым, работавшим когда-то с Королевым С.П.. Несмотря на большую разницу в возрасте, мы с ним подружились. Узнал, что он по профессии математик, автор многих работ по недорасширенным сверхзвуковым затопленным струям, по сверхзвуковым течениям и по многим другим ракетным направлениям. Если бы я после ВУЗа работал по институтской специальности, то может быть осознал бы, какие широкие возможности у этого предмета… В конце концов, не зависимо от места работы, для того надо было изучать математику, что “математика ум в порядок приводит”. Что касается нашего институтского преподавателя высшей математики Анатолия Филипповича Лапко, то считаю его одним из тех, кто в какой-то степени повлиял на мое формирование. Когда его спросили, почему не защищает диссертацию, он ответил, что есть в математике вещи более интересные. Что диссертация — это топтание на месте и потеря времени. Не хотел он заниматься второстепенными вещами в математике. Тем самым преподал нам урок целенаправленности. А вот на экзамене по технологии производства ракетных двигателей я не ответил на вопрос, каким образом очистить металлическую трубу от ржавчины. Оказывается для этого металл нужно обработать кислотой, а потом постучать по трубе молотком и ржавчина отскочит. Через много лет, вспоминая эту историю, подумал — а что, разве для производства ракетных двигателей использовались ржавые трубы? Нет, конечно. Просто это небольшой пример из серии пригодятся знания в работе или нет. Ну а что в жизни может пригодится, никому неизвестно. Все мы — студенты были разного уровня знаний, общаясь, обогащали друг друга. Так, например, на меня повлиял мой товарищ Митя Степин. Сама домашняя атмосфера Митиного дома к этому располагала. Родители – преподаватели Московского химико-технологического института им. Д.И. Менделеева, умненькая старшая сестра, читавшая много зарубежной литературы. Сам Митя много читал, английский знал на более высоком уровне, чем мы в группе. Увлекался хорошей рок-музыкой. Помню, как он удивил нас на картошке. В свободное время мы все там занимались какой-то ерундой, балагурили, пели песни под гитару, а Митя в это время читал Роджера Бэкона – английского философа 13 века. Первый мой стройотряд был после первого курса. Дальний Восток, строительство базы механизации аэродрома в Комсомольске — на — Амуре. Еще до поступления в институт мечтал, что когда-нибудь надену стройотрядовскую форму с нарукавной эмблемой вуза. Ехали не за романтикой, а, конечно, заработать. Комариный край. Чтобы спастись от мошкары во время работы, дымили сигаретами не вдыхая, а выдыхая. Рядом с нами расположился стройотряд Рижского института гражданской авиации. Первым делом рижане рядом со своим жилым зданием построили бревенчатый бар. Там можно было вечером за деньги выпить чашечку кофе или чая. Ребята были общительные и гостеприимные. К сожалению, нашему командиру не удалось согласовать нормальный объем работ. В результате за два месяца мы практически ничего не заработали. Если заработки в стройотрядах других московских вузов за Уралом достигали 800-1000 рублей, то я, например, заработал всего 90 рублей. Другие приблизительно столько же. Когда вернулся из стройотряда, родители не стали возражать, чтобы на заработанные деньги я купил себе гитару. Жива до сих пор, «моя старенькая», ГДР-овская, где-то под сотню стоившая. После второго курса стройотряд был обязателен для всех. Нас отправили недалеко за МКАД в поселок Развилка. Там надо было строить что-то для ВНИИГАЗа. Студенческий стройотряд, как таковой, отчасти чем-то напоминал армию. Прежде всего названия: командир стройотряда, штаб, бойцы и “бойцыцы”. Два студента из нашего стройотряда Коля и Паша, ранее отслужившие армию, решили для себя, что им как “дедам” дано негласное право командовать нами не служившими и устанавливать свои порядки. Нам естественно это не понравилось. Завели мы этих двух ребят в раздевалку и жестко поговорили без рукоприкладства. “Деды”все поняли, притихли и больше своего голоса не подавали. Это был возраст, когда некоторым из нас хотелось чем-то выделиться на фоне других. На собрании стройотряда перед отправкой на место командир объявил, что отряду требуется инженер по технике безопасности. Я, долго не думая, выпендрился и предложил свою кандидатуру. Заранее не знал, что в результате буду освобожден от физической работы и стану членом штаба ССО.
Второй слева Плохов Володя, четвертый слева — Игорь Блюскин, крайний справа Коля Кузовлев — Виннету
Однажды к нам в школу, где мы жили, пришла группа местных пацанов. Настроены они были агрессивно. Один из них размахивал армейским ремнем с пряжкой. Не знаю, как это у меня получилось, но ремень я у него отобрал. Мы как-то быстро с ними разобрались, вытеснив за территорию. На следующий день командир сходил в местную милицию. А потом и сами пацаны пришли мириться. В знак чего им было разрешено приходить к нам играть в настольный теннис и слушать выступление нашей студенческой рок-группы. Кстати, наши музыканты потом выступали с концертом в поселке, а на межотрядовском конкурсе заняли первое место. Погоду в студенческой рок-группе делал Коля Кузовлев по прозвищу Виннету. Виннету – это вождь индейского племени апачей, о котором в те годы в прокате крутили фильмы. А Коля носил длинные волосы, перепоясанные на лбу ленточкой, как у индейцев. Голос у Коли был чистый и сильный. По приезде в Москву после стройотряда я решил пригласить к себе в гости наиболее близких мне друзей. Благо родители и сестра с мужем были в отъезде в отпуске. Но здесь произошел неожиданный и незапланированный разворот событий. Каким-то образом по нашему стройотряду прошла молва, что якобы я собираю у себя всех! Люди в квартиру прибывали и прибывали. Приносили с собой еду и питие. Но это еще было полбеды. Накануне сестра с мужем покрыли лаком паркет в квартире. Естественно, при таком обилии народа за порядком проследить было невозможно. Пол пришлось лачить заново. Многие мои сокурсники тогда были увлечены рок-музыкой. Мы гонялись за новыми пластинками, обменивались магнитофонными записями, посещали институтские вечера, где выступал лучший московский андеграунд. Тогда рок-музыке власть хода не давала. Тем не менее, в период моей учебы в МАТИ к нам приезжали группы “Машина времени”, “Скоморохи”, “Цветы”, “Аракс”, “Високосное лето”. Один из моих школьных приятелей в институт не поступил и служил в армии в Забайкалье. В свою очередь его сослуживец был большой меломан и даже в армии отслеживал музыкальные новости рок-музыки всего мира. Как он это делал в тогдашнем СССР, не знаю. Тогда все “вражьи голоса” глушили. Получаю письмо из армии от приятеля, где он пишет, что на последнем музыкальном конкурсе в Англии первое место заняла малоизвестная группа T. Rex. В это время мой отец собирается в командировку в Лондон. Я попросил его привезти несколько пластинок, в том числе и этой группы. Папа потом часто любил рассказывать про реакцию англичан, которые вызвались помочь купить пластинки по его списку. Пластинку T. Rex они с трудом нашли. Сильно удивились, что в Советском Союзе уже знали то, что было еще неизвестно в лондонских музыкальных магазинах. В советский период практиковалось, что на сбор урожая в осенний период командировались студенты, работники НИИ и предприятий. В один из сезонов нас отправили в совхоз под город Дмитров. Жили в бараках человек по 30-40 в одном помещении. Тесноты не чувствовалось. В свободное время много общались, пели под гитару, играли в волейбол. В один из вечеров мы несколько парней и девчат решили прогуляться до деревенского клуба. А там с десяток местных парней привязались и решили нам накостылять. Пока мы отбивались, наши девчонки быстро сбегали за подмогой и нам в помощь прибежал почти что весь лагерь. А было нас в лагере около 100 человек. Неприятель был сломлен, инцидент исчерпан. Иногда нас отправляли на день на овощную базу чего-нибудь разгружать или складировать. Но однажды отправили на субботник на Останкинский пивной завод чистить чаны. Начальник цеха пообещал нам, что после смены угостит нас пивом, которое невозможно попробовать за пределами предприятия, потому что такое пиво не продается. Мы, зная куда идем на субботник, пришли не с пустыми руками, а принесли с собой воблу. В результате после работы задержались на заводе на несколько часов. Да нас никто и не торопил. Поскольку в ВУЗе у нас была военная кафедра, летом после 4 курса нас отправили в воинскую часть в город Клинцы Брянской области. Там мы проходили военную подготовку, нам выдали форму. Ходили ночью в караул. Бегали в противогазах. Разбирали-собирали автомат, изучали материальную часть. Приняли присягу.
Присягу принимает Плохов В.А.
Запомнилось, как стоял на посту на вышке, охраняя воинские ангары. Была ночь. Вдруг слышу, как за пределами забора какая-то девушка запела песню. Я ее не видел, но голос постепенно был все ближе и ближе, а потом стал удаляться. Было немного жутковато. Потом нам рассказали, что девица почти каждый вечер с песней обходит снаружи территорию воинской части и что у нее какое-то психическое расстройство. Во время военных лагерей мы получше узнали друг друга, подружились с ребятами из других групп. Например, Саша Григорьев. Щупленький, небольшого росточка, молчаливый. На военные сборы он приехал с гитарой. Саша хорошо играл, писал стихи и песни. Одну из песен он написал после прочтения “Мастера и Маргариты” Михаила Булгакова. У меня сохранился текст этой песни. Не могу сказать, что мой поворот к Богу произошел после этой песни. Но абсолютно точно, что именно тогда во мне проявился интерес не только к этой книге, но и к личности Христа. За время учебы в институте зимние каникулы трижды проводил в домах отдыха. В подмосковном Остафьево и на Валдае отдыхал вместе со студентами из других вузов. В то время там располагались совминовские дома отдыха. Путевки мне брал отец. Отдыхавшие студенты были детьми номенклатуры или около. Там я познакомился с интересными ребятами. Например, Павел N. учился в МГУ на юридическом, выбрал себе специализацию, связанную с правовыми вопросами по угону самолетов. Сергей Y., чей отец работал водителем одного из руководителей страны, в свои 20 лет профессионально играл на гитаре. Саша X. учился в военном вузе, изучал шведский язык и мечтал о карьере военного атташе за границей. Обстановка в этих домах отдыха отличалась историей зданий. Остафьево – это бывшее имение Вяземских – Шереметевых. А на Валдае в главном здании во время Великой Отечественной войны располагалась ставка Верховного. Приезжал ли он туда-неизвестно. Но стекла в здании были бронированные. Питание в столовой в пору дефицита было на хорошем уровне, четырехразовое. Сегодня по меню делаешь заказ на завтра. Что будешь есть, например, на первое или второе – выбираешь из трех блюд. Комнаты на 4 человека. На ночь в общем коридоре стоит столик с кефиром. Днем катание на лыжах, бильярд, чтение, интересные беседы, игра в шахматы. На этом фоне контрастировал наш отдых в подмосковном поселке Володарского, куда мы поехали отдыхать всей нашей институтской группой. Общая комната человек на 20, простая еда, походы в магазин за солнцедаром. Напиток был такой алкогольный, вином назывался. Но обязательный, увлекательный и азартный ежедневный хоккей с шайбой! Производственная практика, которую мы проходили в институте была символической. На первой практике съездили в подмосковный Калининград (теперь город Королев) в КБ. Кто-то с нами со всеми поговорил, рассказал о предприятии. На том и расстались. Вторая практика заняла чуть больше времени. Проходила она в Москве на заводе “ Знамя революции”. Нам дали возможность поработать на станках. В сложном отлитом агрегате типа карбюратора надо было сверлить отверстие. Начал сверлить и сломал сверло. Подумал, что вот сейчас достанется от мастера. А тот спокойно, молча взял запоротую деталь и выбросил в ящик с металлоломом. В институте был спортзал, где работали разные секции. Решили мы с моим сокурсником Володей Громовым заняться самбо. Купили себе форму, стали ходить на тренировки. Володя не даром носит такую фамилию. В группе мы его звали Громилой. Рост под 190, вес явно за 100, широченный в плечах, сильный. Но очень добрый по характеру. Ему на мне было удобно тренироваться. Я в его руках беспомощно вращался во все стороны. Тем не менее, несколько приемов мне тогда удалось довести до автоматизма. Правда эти приемы мне в жизни, слава Богу, так и не пригодились. Диплом я защитил успешно, на 5. Друзья, пока я защищался, пошли на кафедру и напечатали мне поздравительное письмо. В письме написали, что спроектированный мной цех обязательно построят. Потом пошли ко мне домой отметить. Но видимо я очень сильно переволновался и после первой рюмки вина заснул прямо за столом. Отмечание прошло без меня. На 4 курсе произошло событие, которое имело потом почти 45-летнее счастливое продолжение. Мой друг и сокурсник Игорь Блюскин познакомил меня со своей одноклассницей Зоей Пановой, которая потом стала моей женой. Но это уже другая история.
Монинский музей авиации, август2022 года
Владимир Плохов, 6 ноября 2024