По окончании 7-го класса меня приняли в 18-ю школу. В 18-ю школу отбирали самых лучших преподавателей и лучших учеников из Павловского Посада, Филимонова, Грибова, Назарова, Больших Дворов …. Восьмых классов было два. «8А» – наш, сборный из города и округи и «8Б» - городской. А 10-й класс был уже один. В 10-м классе нас застала война. И в 1942 году это был наш первый военный выпуск. О начале войны услышали из сообщения по радио. Встретились с одноклассниками у подъезда дома. Была растерянность. И один вопрос. Что же с нами будет? В 18-ю школу мы уже не вернулись. Школу заняли под госпиталь. Классы переоборудовали в палаты, учительскую и кабинеты - в операционные. Нас же перевели во 2-ю школу на Кировскую улицу. Нашему 10-му классу дали химический кабинет, но мы считались 18-й школой. Часть учителей взяли на фронт, а многих мальчишек из двух классов – в военные училища. Наступили тяжелые времена. Летом я работала в детском саду. Опыта никакого не было и работать было трудно. Вместо зарплаты мне платили тарелкой каши или супа. Но время наступило очень голодное. Нарыли 9 мешков картошки, за хлебом очередь по карточкам. Картошку съели быстро. Мама насушила очистки и потом из них пекла лепешки. Сначала из серой капусты варили щи, а когда капусты не стало, то стали варить из крапивы и лебеды. Начали все менять на продукты. Сестра Людмила не могла есть лепешки из очисток, а я ела, чтобы не расстраивать маму. Однажды пришла из школы, открыла ящик стола, где до войны всегда лежали плюшки, там лежала одна ржаная корочка хлеба величиной с палец. Мама попросила оставить корочку брату Юре, который должен прийти из детского сада, так как больше ему дать нечего. Мама за рабочую карточку пошла работать весовщиком на фабрику – 600 г хлеба и 14 часов работы каждый день. Приходила с работы очень усталая и бралась за кухню, чтобы хоть чем-нибудь нас накормить. Около дома все вскопали под огород. Замучили крысы из прилегающих сараев, прогрызли дыру в русской печке и вечером вылезли на шесток. Уроки учили на кухне, сидя с палкой и отмахивались от крыс, но они этого не боялись. Вместе с мамой вскрыли в кухне половицы, продолбили бетонный пол под ним толщиной 40см и вырыли погребок, чтобы осенью туда поместить картофель, который посадили. Но до осени было еще далеко. Начались бомбежки. Немец метил в филимоновскую фабрику, а мы жили рядом. Гул фашистского самолета запомнился на всю жизнь. Сзади сараев было овощехранилище-бомбоубежище. Сначала во время налетов бегали туда, а потом бросили, нас прямым попаданием могло убить. Зимой с мамой ходили пешком за мукой за 50 км на мельницу к маминой родной сестре. Когда пришли, нам поставили таз творогу. Я ела так много, что мама меня остановила и сказала, что может быть завороток кишок. Папа достал пропуск в Башкирию, ездил туда, привез пшена. Мама из него варила кашу, давала нам и приговаривала: «Сыти, не сыти – вылезайте». Слова запомнились на всю жизнь. Создали истребительные батальоны. Охраняли город, мост через Клязьму, вокзал. От Филимонова напрямую через 8км - военный завод. Однажды в Филимонове задержали женщину. Спрашивала, как напрямую через лес пройти в сторону завода. Потом выяснилось – диверсантка. Папу на войну забирали дважды, оба раза вернули. Не годен – сердечник. Папа во время войны и после работал на фабрике главным бухгалтером. Фабрика во время войны выпускала парашютный шелк, стропы для парашютов, а позднее - погоны. С мамой ездила в Александров на рынок, менять вещи на продукты. Где шли пешком, где подвезут. Осенью солили капусту, немного белой, немного серой. Очереди за любым товаром были большие, получив товар, потом меняли его на продукты. Однажды с сестрой Людмилой стояли в очереди всю ночь, но ничего не получили, нас вытолкнули из очереди. Мужчин-учителей и часть ребят взяли на фронт. Большинство ребят сложили свои головы на фронтах Отечественной войны: Борис Палатников – под Сталинградом, Борис Давыдов – на Курско-Орловской дуге, Барышев Саша – в Эстонии, Шабанов Виктор – под Прохоровкой в Белгородской области и многие другие. Сложили свои головы и наши любимые учителя: Давыдов Владимир Алексеевич, Кошелев Александр Иванович, Сафронов Михаил Семенович. Вечная им память. В 1942 году в Филимонове поставили воинскую часть. Большинство из них были совсем мальчишками. Одеты были в шубы. Перед уходом на фронт дали концерт, мы ходили слушали, радовались. Окончила 10-й класс в 1942 году. Был небольшой выпускной вечер, все расставались. Одеть было нечего. Я была в маминой кофте. Родители меня спросили : ” Пойдешь работать или хочешь учиться?” Я сказала, что хотела бы учиться. “ Тогда с нас ничего не спрашивай. Чем можем – поможем.” Подруга Вера Новикова поступила в консерваторию, она хорошо пела. А я с Зоей Железновой пошла в стоматологический. Нас сразу же прикрепили в госпиталь в операционную. При мне один раз принесли раненого, у которого не было лица, а на ягодицах сплошные раны. Я не выдержала. Отпросилась подносить раненых. Через некоторое время вместе с Верой Новиковой перевелись в педагогический институт. С тех пор мы были вместе и на географическом факультете и в общежитии. Домой ездили за продуктами и деньгами. Но родителям было трудно, дома еще двое детей. Днем питались в столовой- щи крапивные и 40 г хлеба. Зимой вместо каникул нас отправили на погрузку леса под Воскресенск. Жители не пускали нас ночевать, но потом нас распределили по домам. В домах было холодно. Кормили нас в красном уголке из одного большого котла. 17 человек не выдержало и сбежали, но время было военное, их вернули. На нашем факультете учились в основном девушки и инвалиды, в том числе пришедшие с войны. Преподаватели были знамениты тем, что это были авторы школьных учебников по географии. Общежитие было на Погодинке. Улицу часто бомбили. На наше счастье мы под бомбежку ни разу не попали. Летом нас отправляли в совхоз на станцию Красный Строитель. Сеяли рожь, пшеницу, сажали овощи. Жили в бывшем свинарнике на нарах. У директора совхоза дочь тоже была на трудовом фронте, поэтому на некоторые вещи он закрывал глаза, чтобы мы не голодали. В обычном ведре варили капусту на всех, в столовой кормили пареной пшеницей. Не вкусно. Но голод – не тетка, съешь все. Домой отпускали раз в месяц. Однажды приехала, а мама меня не пускает. Оказывается по мне ползали вши. Вымыла меня прямо в сенях, а голову посыпала дустом. Во время сессии тайком (время советское) ходили в Новодевичий монастырь в церковь, просить у Бога помощи. Собирали посылки из теплых вещей для солдат и писали коллективные письма на фронт. После 2-го курса летом опять отправили в совхоз. Теперь уже на Пахру, рядом с Ленинскими горками. Выращивали овощи. Питались скудно. Лебеда, крапива, карточный хлеб. Наш преподаватель готовила нам «рагу» из ботвы моркови и свеклы. До сих пор слышатся ее слова: «Девочки, идите обедать. Рагу готово». С тех пор у меня стал болеть желудок. Спала полусидя, поджав ноги к животу. На 4-м курсе нас уже никуда на работы не посылали. Были на практике на станции Сходня и под Дмитровом. Помню, что в лес нам запрещали ходить. Много местных ребятишек подорвалось на минах. Ждали, когда кончится война. И вот этот день наступил. 9 мая в общежитии утром мы услышали об окончании войны. Побежали в институт, был митинг. Потом вернулись в общежитие, взяли четверть (бутыль из-под молока) и в магазин. Картошка в мундире, рассыпанная по столу и по граненому стакану. А потом побежали на Красную площадь. Салют, ликование, бросали в воздух мелкие деньги. Наутро их сметали метлой. А потом были выпускные экзамены. Распределяли нас по всему СССР. Меня направили в Павлово- Посадский район, в Андроновскую школу.
Здесь полная версия рассказа. Материал с небольшими сокращениями был опубликован в Павлово-Посадской газете КОЛОКОЛЬНЯ № 12 (409) 18 марта 2010 г. Анисенковым Александром Андреевичем к 65-летию Победы в Великой Отечественной войне.
